не надо вгонять меня в краску

так все хватит хвалить а то я и вправду поверю. кстати моя девушка пишет лучше чем я....


Обреченная Жить
… эта история лишь плод моего воображения… все герои вымышлены и любое совпадение случайно.. 


          Её дыхание совсем рядом, он слышал, как она нервно дышит и внезапно похолодели руки в странном предчувствии, — «Марина, что случилось?». Она молчала, ему казалось — вечность прошла, прежде чем он услышал, то о чем и так уже догадался,- «Я выхожу замуж…» и тишина навалилась.  «Прости, Лёшенька…». А он даже ответить ничего не мог и лишь когда услышал ее рыдания, с трудом вытолкнул из себя – «Не реви только, все нормально, ты ничего мне не обещала». С трудом отыскав мышку, нажал ненавистную красную кнопку на экране, и ее не стало рядом.
          Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем он пришел в себя, просто вдруг услышал неровный ритм сердца и открыл глаза, с трудом поднялся с пола как столетний старик и упал на кровать, кошка прижалась к животу, но он не чувствовал тепла и мыслей не было. Так и пролежал всю ночь с открытыми глазами. Умирал.
          Утром солнечный зайчик бегал по комнате, он смотрел отрешенно за его движением. Солнце встало. Это было так удивительно, словно ничего за эту страшную ночь не изменилось. Встал. Оделся. Пошел на работу, а там вечная суета, люди, и он улыбался, как и прежде,  выполнял свои обязанности, разговаривал и засмеялся даже один раз. Все как всегда, только ее с ним больше не было. Она была где-то как никогда далеко, теперь не его, чужая. Он уговаривал себя каждую минуту, что и не принадлежала она ему никогда, что умерла лишь надежда, но что было толку в этих пустых уговорах. Дни стали такими одинаковыми, бессонница мучила, он  пил прописанные самому себе таблетки, запивал теплой водой белые горошины, но все равно засыпал с трудом, но хоть без сновидений.
          Димыч приехал. Узнал откуда то, хотя он никому не говорил. Не спрашивал ничего, просто напоил своим вонючим виски, после которого он блевал в туалете, но стало легче почему-то. Друг много и шумно что-то рассказывал, приходилось слушать и изображать интерес, хотелось выгнать его, но одному было еще не выносимее, и поэтому терпел его шумное присутствие рядом. Уехал.
          Месяц прошел, прежде чем он смог войти в сеть, руки дрожали, когда нажимал кнопку соединения с интернетом, чего-то еще ждал сам себе не признаваясь. Полная спама почта, ни слова от нее, ПУСТО. И этот мир мертвый без нее, он захлопнул ноутбук и дернул сетевой провод. Невыносимо жгло где-то под ребрами, словно туда вставили огромный нож и крутили, он чуть не задохнулся. Зажмурился. Не отпускает.
          Время лечит. Кто это придумал? Он мучительно ждал этого излечения, но оно не происходило. А ненавидеть ее все не получалось. Все равно думалось о ней чаще, чем о себе и бесполезно было гнать, разрушающие  эти мысли. Но он все равно гнал, собрал в один из невыносимо весенних вечеров  старую картонную коробку, оставшуюся от прежних жильцов, все, что было связано с ней. Получилось неожиданно много – книги, открытки, письма, фотографии, наушники, в которые лился ее шепот, телефон  в котором было слишком много ее смс, тоненькое колечко, что так и не подарил. Складывал аккуратно вещи в коробку и плакал, потому что все сильнее крутил кто-то безжалостный нож чуть ниже ребер. Но он справился. Сидел до утра рядом с картонным гробиком и прощался, а утром самые долгие три часа в своей жизни вез ее в старый дом, где прошло его детство. Не смог выкинуть совсем, оставил на чердаке, где когда-то так много мечтал о девушке с морем в имени.
         Обманул себя. Оставил сердце в той запечатанной тремя слоями скотча коробке и смог жить дальше. Так тоже живут, без сердца. Привлекательный молодой мужчина, хороший друг, отличный специалист, заботливый сын. Таких много, ему захотелось стать как все, быть счастливым их счастьем, хотелось, что бы дома кто-то ждал, кто-то не чужой.
         Катя. Она не случайно появилась в его жизни. Он искал и нашел, ничем на НЕЁ не похожую. Тоненькая, маленькая с длинными темными волосами и внимательными серыми глазами, она была красивой, нежной как цветок. Учила детей в школе. Влюбилась. Он умел понравится, когда думал не сердцем. Ему было хорошо с ней, тепло и уютно. Стал чаще улыбаться, возил ее к маме, дарил цветы и жарко целовал ночами. Только она все равно спросила как то зимней ночью, пока он еще не уснул утомленный ее ласками, — «Кто она?». Он не сказал, просто молча поцеловал ее в темную макушку и отвернулся. Погрузился, впервые за долгие месяцы в воспоминания о девушке, с морем в  имени, о бледной коже, которую целовал с таким трепетом о светлых волосах, о голосе, что столько ночей шептал ему «…любимый…». Вспомнил и понял, что никогда не забывал.
         А где то далеко, в другом мире засыпала рядом с чужим мужчиной она, чувствуя под сердцем ребенка, которого назовет именем, что все равно не забыть. Пусть… пусть не его, но она знала, что похожим будет на того, далёкого Лёшку, ее малыш, не лицом, но сердцем. И не раз она будет улыбаться сквозь слезы, смотря в голубые глаза сына, думая, что все могло бы сложиться по-другому. Просто НЕ СУДЬБА.  

дак у меня ж дубликатик имелся